Мирошниченко Андрей
Мой папа, Мирошниченко Андрей Александрович, родился в 1923 году на Полтавщине в селе Брусово. В детстве очень болел, подростком пережил с семьёй страшный голод. Вспоминал, как мать варила кожаные ремни для еды. А когда почти не осталось сил двигаться, мама смогла доползти до дороги и с проезжающим передать письмо брату, который успел приехать и, вывезя семью, спас их от голодной смерти.
Окрепшая семья перебралась в Мариуполь, где папа учился в украинской школе, ходил в струнный оркестр, играл на домре и мандоле. А перед войной окончил фельдшерско-акушерскую школу. В 41-м ушёл на войну, где в полной мере использовал свою профессию: спасал, лечил, перевязывал, гипсовал, старался сделать так, чтобы быстрей срослось, зажило, придумывая разные приспособы.
В детстве я часто просила папу рассказать про войну. Очень жалею, что, став взрослой, не записала со слов отца название фронта, части, где он воевал. В рассказах звучали названия таких городов, как Брянск, Смоленск, Ржев, лыжный батальон и маскхалаты зимой, лежание часами в глубоком снегу и страшные ранения, с которыми приходилось иметь дело.
Со страхом слушала рассказ о том, как за папой гонялся фашистский самолёт на бреющем полёте, когда отец с поручением был послан в другую часть и уцелел благодаря стволу дерева. Рассказы о том, что довелось увидеть, когда шли ожесточённые бои: бежит солдат в атаку — взрыв; дым рассеялся, а у солдата нет лица. Снесло взрывом. У другого, будто ножом, срезало голову, а он ещё несколько секунд продолжает идти в атаку. Страшно осознавать, какой ценой добыта наша Победа!
Папа был обморожен, ранен, контужен, погребён под рухнувшим зданием, но спасён. Дошёл до Кёнигсберга и ещё два года после окончания войны нёс там службу.
Вернулся домой в 47-м, никогда не жаловался на то, что пришлось пережить. Папы не стало в 2001 году. Всё, что было пережито, сказалось на здоровье: болело сердце, на ноге открылась трофическая язва, получил инвалидность. Если бы не проклятая война, мог бы дожить и до наших дней, ведь он был крепким, сильным человеком!
Давайте же сделаем всё, что в наших силах, чтобы такая беда никогда не повторилась, чтобы мир опомнился и всё стало на свои места!
Текст, фото: Виктория Зайцева
Окрепшая семья перебралась в Мариуполь, где папа учился в украинской школе, ходил в струнный оркестр, играл на домре и мандоле. А перед войной окончил фельдшерско-акушерскую школу. В 41-м ушёл на войну, где в полной мере использовал свою профессию: спасал, лечил, перевязывал, гипсовал, старался сделать так, чтобы быстрей срослось, зажило, придумывая разные приспособы.
В детстве я часто просила папу рассказать про войну. Очень жалею, что, став взрослой, не записала со слов отца название фронта, части, где он воевал. В рассказах звучали названия таких городов, как Брянск, Смоленск, Ржев, лыжный батальон и маскхалаты зимой, лежание часами в глубоком снегу и страшные ранения, с которыми приходилось иметь дело.
Со страхом слушала рассказ о том, как за папой гонялся фашистский самолёт на бреющем полёте, когда отец с поручением был послан в другую часть и уцелел благодаря стволу дерева. Рассказы о том, что довелось увидеть, когда шли ожесточённые бои: бежит солдат в атаку — взрыв; дым рассеялся, а у солдата нет лица. Снесло взрывом. У другого, будто ножом, срезало голову, а он ещё несколько секунд продолжает идти в атаку. Страшно осознавать, какой ценой добыта наша Победа!
Папа был обморожен, ранен, контужен, погребён под рухнувшим зданием, но спасён. Дошёл до Кёнигсберга и ещё два года после окончания войны нёс там службу.
Вернулся домой в 47-м, никогда не жаловался на то, что пришлось пережить. Папы не стало в 2001 году. Всё, что было пережито, сказалось на здоровье: болело сердце, на ноге открылась трофическая язва, получил инвалидность. Если бы не проклятая война, мог бы дожить и до наших дней, ведь он был крепким, сильным человеком!
Давайте же сделаем всё, что в наших силах, чтобы такая беда никогда не повторилась, чтобы мир опомнился и всё стало на свои места!
Текст, фото: Виктория Зайцева